"Запах гари повсюду. Ситуация внутри города накаляется с каждым днем все больше больше. Человеческие тела не успевают сжигать. Крематории не справляются со своей работой. Часть бесстрашных была брошена на этот сектор. Весь город превратился в коптильню. Количество жертв достигает трех сотен. Но жители Чикаго должны объединится и дать отпор...."
"Бесстрашие не может контролировать ту силу и мощь, которые им предоставил народ. Каждый из них - это потенциальный убийца, палач нации..."
" Будем добры друг к другу. Сложим оружие и сядем за стол переговоров..."

Сводки новостей за последние несколько недель не изменились. Все так же умирают люди, все так же гремят взрывы и все так же ничего не меняется. Да, раньше Шаман думал, что что стабильность - есть хорошо. Но сейчас он отчетливо видит, что в этой гребанной стабильности мрут, как мухи люди. А те, кто еще вчера стоял у руля и бил в набат с призывами очистить ряды от чумы - сами упиваются властью. Безысходность постепенно пожирала все пониманиe мира.
Со момента кровавых оргий прошло около 2-3 недель, может чуть больше, может чуть меньше, Райли этого не замечал. Странное чувство дежавю не покидает солдата. Смерть родителей, потом смерть брата и сестры оставили свой отпечаток, свой неизгладимый след. Он до последнего не мог поверить, что близнецы погибли. И пока не увидел бездыханные тела, не мог успокоиться. Выть, именно выть от боли хотелось первые дни. Но боль утраты была настолько же сильной, как и желание мести. Верно говорят, что умный человек нашел бы способ не развязывать кровавые баталии, а поступить по другому, по разумному (упрятать в тюрьму, засудить и т.д), но разум и желание мести - совсем не товарищи. И порой кажется, что если бы не желание поквитаться за смерть семьи - то он поступил бы так, как все остальные его собратья по оружию: либо на дно Ямы, либо на дно бутылки. Выбор не велик. В эти дни он был не свой, как чумной.
    В коридорах Ямы сновали взад вперед искренние вперемешку с лихими. Кто-то что-то оживленно обсужда,л кто-то молча шел с понурой головой, а кто-то просто выполнял свою работу. Эти дни стали новым испытанием на выносливость. Уайлдер старался как можно меньше видеться с Аннабель. Зачем? В сотый раз напомнить, кто ее подстрелил? Это глупая затея. В какой-то момент в голову парня стали лезть глупые мысли. Словно питоны они душили его мозг, впиваясь жадно и беспристрастно в последние задатки здравого смысла. Он чуть не убил ту, которая сумела стать его семьей, его родным человеком. Не дай Бог такое кому-то пережить. Наверно, потому Райли старался даже не пересекаться с Янг.
Что касается Адель... здесь все еще сложнее и проще одновременно. Дети сейчас помещены в больничный блок. Шаман ничего не рассказывал девочке, списывая все на занятость и отсутствие времени. От него ей нужны были только конфеты и стопки белоснежных листков для рисование. В какие-то моменты он завидовал детской непосредственности и беспечности, вспоминая себя в ее возрасте.
  Последние события заставили быть еще жестче, еще суровее и категоричнее. Работа психологов не дает особого результата. Наверное, потому Шаман перестал наведываться к работникам мозгопания и разумавправления. Да и больничное крыло обходить десятой дорогой.
Только в работе он мог найти успокоение и покой. Только оружие в руках приносило умиротворение. Боевая группа была вся истреблена. Кто-то бесследно пропал, кто-то погиб, а кто-то самостоятельно укоротил себе жизнь. Те кровавые дни всех изменили в корне. Да, Райли видел много смертей и все кто входил в состав отряда знали на что подписываются и готовы к летальному исходу. Но не думал он, что все произойдет так быстро. В живых остались трое. Командир (и духовный наставник Шамана) и Мэй (боевая подруга и просто хороший человек) Мда, не густо. Но как говорится: нас мало, но мы в тельняшках.
Как говорилось раньше - в мед блок Уайлдер ни ногой. Потому, сейчас, заканчивая перебинтовывать ногу (рваная рана мягких тканей на лодыжке) парень упорно сворачивает бинт и прячет аптечку под кровать. Не впервой залечивать раны таким дедовским способом самостоятельно. Около двери спальни раздались шаги. Детские шаги. Без стука, ворвавшийся рыжеволосый мальчуган, сообщил о том, что его разыскивает Лёд и удалился. К слову, как из неоткуда возник, так же быстро и удалился, хлопнув при этом дверью. К слову, нарушив идиллию и тишину.
Натянув куртку, парень поднимается с постели и выходит прочь из комнаты.
По пути к больничному крылу, Шаман встречает много людей и кротким кивком головы здоровается с ними. Подумать только, еще каждый второй из них мог стать его живой мишенью. Такие мысли и радовали и пугали его одновременно. Хромая на правую ногу, парень преодолел половину пути. Вдалеке увидев Аннабель, он только ускорил шаг.
Едкий запах медикаментов и хлора оповестили о том, что место назначения уже близко. Десять метров и двери блока распахнулись перед Шаманом. Здесь слышны стоны больных и детский лепит. Все вместе смешивается и становится даже как-то жутко.
- В какой палате Лёд? - спрашивает Уайлдер у медсестры, которая бежит с капельницей в палату.
- Восьмая палата. - кричит девчонка на ходу, быстро перебирая ногами. Да, работы у мед блока прибавилось. До этих пор он не видел здесь ни разу такого оживления. Да, люди болеют, но забитого блока не было ни разу на памяти солдата.
Открыв двери, Шаман находит своего командира. Да, ему досталось больше всех из тех, кто остался в живых. Райли несколько раз приходил навестить наставника, но медсестры категорически не пускали его. А потому, он просто интересовался о его состоянии, веря на слову людям в белых одеждах.
- День добрый, Макс? - он подошел к командиру и пожал ему руку. - Как самочувствие? - что за идиотский вопрос? Неужели и так не видно? хм... - Что говорят врачи? - наверное более лаконичного он сказать и не мог в данный момент. Оратор из Шамана после всего происшедшего стал еще паршивей, чем прежде.